В издательстве «Художественная литература» в серии «Мастера русской прозы» выходит собрание сочинений Виктора Слипенчука в восьми томах.
Передо мной первый том.
Каким аршином измерить творчество Виктора Слипенчука? Тут всё неохватно, неоглядно, как даль и ширь, которые открылись юному поэту, когда его стихотворение было опубликовано в газете «Черниговский колхозник».
«Черниговский колхозник» – это звучит!
Начнём, пожалуй, вот с чего. С биографии, которая является своего рода ключом к произведениям начальной поры писателя.
Биография – уже книга, большая книга судьбы: геологоразведчик, слесарь-сборщик, зоотехник, журналист, моряк, старпом, инженер-рыбовод и т.д.
Масштаб географической карты СССР, а в центре, как Витрувианский человек, – автор. В качестве железной опоры этому пространству и стихии.
И таланта слесаря-сборщика недостаточно, чтобы свести этот список воедино, чтобы наметить отправную точку.
А может, и не надо искать причины, заставившие инженера-рыбовода взяться за перо?
«Спокойная жизнь и писательство – понятия, как правило, несовместимые, и тем, кто стремится к мирной жизни, лучше не становиться писателем», – говорил Акутагава.
Беспокойная, полная приключений жизнь Виктора Слипенчука, да и год рождения – сороковые, роковые, – залог того, что из слушателя Высших литературных курсов спустя 42 года вышел писатель. За плечами был солидный жизненный багаж.
Между прочим, биография писателя – мастер-класс для начинающих и уже куда-то там продвинутых. Нет биографии – нет литературы. Есть одно сотрясение воздухов: лонг-лист, шорт-линг. Писатели напоминают персонажей тараканьих бегов.
А в новеллах Слипенчука жизнь бьёт ключом:
«Мне семнадцать! Долой учебники! Здравствуй, жизнь! Я спрыгиваю с грузовика и бегу к роднику. Я бегу через заросли дикого винограда и шатры кишмиша. «Я-я-ге-о-лог!» – «Ох-ох!» – удивляется тайга».
И Васька, шофёр, кричит ему, словно приветствуя будущего властителя дум:
– Дурак ты, что ли?
Конечно, дурак, особенно по сегодняшним меркам. Или – Иванушка-дурачок, наступающий на те же самые грабли, о которые спотыкалась вся русская классика. Толстой зачем-то лез на Севастопольские бастионы, Достоевский томился на каторге, Бунин вымерял свои рассказы километрами пройденных дорог, скрепляя горьким опытом несчастных «любовий», Чехов на свои деньги ехал на Сахалин, Катаев воевал и за белых, и за красных и т.д.
А нынешние, что называется, «как-то проскочили».
Но вот что главное в первых, этих напоённых солнцем, рассказах. Героиня одной из новелл спрашивает альтер эго героя:
– Ты любишь солнце?
Сколько безоглядной романтики конца 50-х, начала 60-х в этом глупом вопросе! Сколько наивности и силы.
– Солнце и дурак любит...
И я вспоминаю фильм Калика «Человек идёт за солнцем». Помните, мальчик в Кишинёве идёт за солнцем, за его бликами, промельками, светом.
И Слипенчук, вернее его герой, идёт за солнцем. За запахом тайги, за туманом.
Время такое.
Оттепельное время, когда литература, из тени в свет перелетая, была медоносна.
«В низовье ручья протрубили изюбры. И сразу тайга ожила, зашумела, планета Луна белой сделалась и стала уходить всё дальше и дальше. Но я не испугался. Я надел рюкзак и пошёл за ней, за планетой».
Геологоразведчик выходит за рамки карты СССР, выходит за рамки. Так рождается поэзия. Каждая новелла, что песня или стихи в прозе:
«Лунза – это таёжная деревушка. Она живёт у подножия двух сходящихся сопок и имеет свою речку. Лунза живёт тихо. Она живёт тихо и ждёт дождя. В дождь лунзовская речка несёт такие воды, что по ней можно сплавлять лес. И Лунза сплавляет лес».
К счастью, мне удалось побывать в тех или, быть может, очень похожих краях, ходил я и по мелководным предгорным речушкам в районе БАМа, Усть-Кута, Звёздного, Таюры. И даже гнался с охотниками за собаками, а они гнались за изюбрёнком, мы, стараясь отогнать их от детёныша, пытались поправить природу. Почти как Толстой, который, по словам Шкловского:
«... описывал жизнь не такой, какой она есть, а такой, какая она должна быть».
В новеллах Слипенчука – жизнь такая, какой она и должна быть в художественном произведении: преображённая фантазией художника.
Недаром Владимир Вейдле в своей книге «Умирание искусства» писал:
«Возвращение к земле, как и возвращение к детству, есть искание чудесного, жажда мифического мира, познаваемого, как реальность, а не выдумываемого, как произвольная и пустая фикция».
Жизнь – не нарисованный очаг в каморке папы Карло, она намного глубже и шире, чем реальность, погружённая поколением нынешних скептиков, хипстеров от литературы и прагматиков в упаковку тёмного исторического прошлого или светящегося глянца популярной издательской серии.
Глянцевые мальчики, глянцевые девочки...
А вот Виктор Слипенчук весь несуразный, несоразмерный, неформатный.
Ведь так?
Хочется сказать им: смотрите, дурни, учитесь! Вот так не нужно жить и писать: ходить вслед за солнцем, слушать брачную песню изюбра, спать у костра, влюбляться.
Но по-другому – нельзя. Не получается. Вернее – получается не литература, а фикция.
Новеллы Виктора Слипенчука – вакцина от современного вируса литературы постмодернизма или недомодернизма, его резус-фактор светлый и здоровый. Слипенчук идёт за солнцем, любит, страдает, живя по закону русской классики:
«Страдать надо, молодой человек, – страдать, а потом стихи писать».
Я бы назвал его творчество этаким контрапунктом. Заповедником чистоты. Ведь справедливо заметил Поль Клодель в своём знаменитом трактате «Религия и поэзия»:
«В мире, где ничему нельзя сказать ни да, ни нет, где не существует ни нравственного, ни духовного закона, где всё позволено, где не на что надеяться и нечего терять, где не наказуется зло и не вознаграждается добро, – в таком мире драма невозможна, ибо в нём нет борьбы, а борьбы нет потому, что нет ничего, ради чего стоило бы тратить силы...»
У Слипенчука есть цель, то, ради чего стоит тратить силы и жить.
Что же?
Как учил великий Хэм, надо истекать кровью, а не клюквенным морсом. Да, кровью, как соком земляники, которую в новелле молодые геологи собрали на кладбище:
«Мы боялись пошевелиться – вся сопка была усеяна человеческими костями. Над нами стояло июльское солнце. Мясистая земляника истекала густым соком, и сладкий запах смерти отравлял голову».
Любовь и смерть, начало и отсчёт, большая земля, по которой он вымеряет масштаб своего таланта, своя путеводная звезда и правда.
Правда, как тепло женского тела.
«Я лежал с нею, как брат. Иногда, касаясь груди, я ощущал сладкий трепет, истекающий из её сосков. Тогда жуткое волнение разрушало мой ум, и я порывался уйти».
Настоящая литература целомудренна. Настоящее слово целокупно. Автор не сорит словами. Его перекрёсток судьбы, крестословица дорог ещё впереди.
Источник: ЛГ
Произведения Слипенчука Виктора Трифоновича в фонде библиотеки им. А.М. Горького
Восторг и горечь : интервью. Статьи. Очерки. Эссе / худож. оформл. М.Тихонова. - М. : СВР-Медиапроекты, 2011. - 124 с.
"Заметки с затонувшей Атлантиды" - М. : [б.и.], 2005. - 58 с.
Звездный Спас : фантаст. роман - М. : Городец, 2010. - 414,[1] с.
Зигзаг : поэма / ил. А.Дурасова. - М. : ЭКСМО, 2015. - 141,[1] с., цв. ил
Зинзивер - М. : Вагриус, 2001. - 397,[2] с.
Золотой короб : дневник-путешествие - М. : Городец, 2004. - 510,[1] с.
Огонь молчания : Повести и рассказы. - Новгород : Вече, 1994. - 512 с. : ил.
Прогулка по парку постсоветского периода : [очерк]. - М. : ОЛМА Медиа Групп, 2007. - 93,[1] с.
Путешествие в пустое место : поэма (сказка для взрослых) / ил. А.Дурасова. - 2-е изд., испр. и доп. - М. : ЭКСМО, 2014. - 111 с.
Свет времени : стихи - 3-е изд., испр. и доп. - М. : Изд. дом "Городец", 2009. - 270,[1] с.
Светлое воскресение : повесть в рассказах: Дети двойной звезды. Вода жизни. Свет прорицающий - М. : Городец, 2002. - 299,[2] с.
Смеющийся пупсик - [Б.м.] : Modern Press, 2009. - 145 с.
В сборник вошли рассказы «Смеющийся пупсик», «День Победы» и «Сладкое шампанское», рассказывающие о жизни советского Дальнего Востока в 40-70-е годы прошлого века. В рассказах перед читателем раскрывается широкая гамма ярких человеческих чувств и переживаний.
Тринадцатый подвиг Геракла / ил. А.Дурасова. - М. : ЭКСМО, 2013. - 127 с.
Поэма "13 подвиг Геракла" - ироническая сказка для взрослых. Писатель В.Слипенчук относит свое произведение к циклу "примитивных" стихов. По замыслу автора греческие боги очутились в современной России. Вы узнаете, что произошло, когда они столкнулись с сегодняшними, вполне реальными и легко узнаваемыми персонажами.
Чингис-Хан : поэма / худож. оформ., макет и ил. М.Тихонова. - М. : Городец, 2012. - 98,[5] с. : цв. ил.
Реальные события, соратники и соперники Чингис-Хана привносят в поэму пульсацию живой Истории, которая не противоречит роли гениальной личности, сформированной укладом жизни кочевников, и находит отзыв в сегодняшнем дне. Прилагается CD с радиоспектаклем. Поэма ЧИГИС-ХАН была написана Виктором Слипенчуком в 1964 году, а вышла в свет в России только в 2012 году. За поэму ЧИГИС-ХАН В.Т.Слипенчук был награждён монгольским орденом "Слава Чингис-Хана" и избран академиком Международного университета имени Чингис-Хана. Поэма переведена на монгольский и сербский языки.