Жизнь и поэзия Геннадия Лысенко стали ярчайшим событием в дальневосточной литературе второй половины 20 века. Жизнь его сгорела стремительно, трагично, но стихи вот уже десятилетия после его смерти находят все новых и новых читателей, не теряя при этом старых. Литературная судьба Геннадия Лысенко в сегодняшней России продолжается, может быть, еще более зримо, непредсказуемо и полемично, чем это было при его жизни. Вокруг фигуры поэта и до сих пор клубятся слухи, легенды, сталкиваются самые противоречивые оценки и кипят споры. Видимо, это таинственное и замечательное свойство подлинной поэзии – оставаться живой, горячей, на которую откликаешься невольно, просто сердцем. Она становится кровной частью твоей жизни.
Не все в стихах Геннадия Лысенко можно объяснить внешней, обыденной биографией автора, но в ней, конечно же, находятся корни его характера, в том числе и творческого. А характер этот – бунтарский, склонный к извечному русскому правдоискательству, подверженный резким эмоциональным изломам и поворотам – во многом определяет нервную походку стихов, искреннюю и пронзительную музыку поэтической речи:
Хоть льсти, хоть плачь, хоть сквернословь:
Обласканный, никчемный, битый –
Я чья-то первая любовь
И чья-то первая обида.
Да, характер поэта – это рождение в деревне Барано-Оренбургское на юге Приморья в военном 1942 году, уход из семьи отца, преждевременная смерть матери, интернат, ранний, не по детским силам тяжелый труд:
Когда и я из детства выбыл
Туда, где должен кто-нибудь
Таскать мешки, ворочать глыбы,
Лома рихтовочные гнуть…
В шестидесятые годы Лысенко проходит свои, вполне советские университеты парня из народной среды. Не закончив школу, он работает в колхозе, рабочим в геологических партиях, кочегаром. А на легендарном Дальзаводе во Владивостоке в его рабочей анкете целый набор профессий: газорезчик, маляр, сверловщик, корпусник, обрубщик литейного цеха. В это же десятилетие он дважды отбывает срок в исправительных колониях, чему виной случай и опять же взрывной, непокорный склад характера. В заключении он начинает много читать, пробует писать стихи.
В 1968 г. посылает свои первые поэтические опыты во владивостокскую газету “Тихоокеанский комсомолец”, редактором которой в те годы был писатель Лев Князев. В редакции оказались отзывчивые люди, автора заметили, а несколько стихотворений и поэму “Владивосток” опубликовали. В неловких, но живых стихотворных строках в ученической тетрадке уже слышался голос будущего поэта. В финале поэмы он обращался к любимому городу:
Прости неопытность поэту,
Прости все месяцы разлук;
Дай прикурить мне сигарету,
Из чьих-нибудь надежных рук.
Литературная “неопытность” молодого поэта длилась недолго – Лысенко надо сказать, всегда всерьез относился к постижению культуры вообще, а поэтической культуры тем более, самонадеянное невежество в этом смысле презирал. Он учится в вечерней школе, занимается в литературных объединениях, тесно и заинтересованно общается с литераторами Владивостока, и особые личные и творческие отношения у него складываются с поэтом Юрием Кашуком, который принял в его литературном становлении самое прямое участие. И уже на рубеже шестидесятых-семидесятых годов, по сути, в ранних стихах раскрылся поэт удивительной лирической самобытности, свежести и силы. Автор принципиально не прибегал к чужой памяти, к посторонним впечатлениям, он ничего не занимал – ни у жизни, ни у литературы. Только испытанное и пережитое, проверенное собственной судьбой. И ему, лирику в чистом беспримесном виде, этого хватало в достаточной степени:
Все станет проще:
Драка – дракой,
А нежность –
Нежностью самой.
Промытый жизнью, словно драгой,
Я обретаю возраст свой,
Как осознанье назначенья,
И чистоты, и правоты,
Вплоть до надломленной черты,
Где жизнь моя – стихотворенье.
Время лепит подлинного поэта как библейскую плоть из глины, вкладывает ему в гортань речь, учит ритму поэтического дыхания и современной артикуляции, настраивает зрачок на резкость и наделяет способностью воспринимать, например, цвет как явленную форму природы, вещи, и дальше – использовать его для выражения мысли и чувства. В своих стихах Лысенко не только изображает мир, что попадает в поле зрения строки, но и преображает его, наполняет не просто человеческим, но глубоко личным содержанием. Глядя на подступившую к окнам осень, он и нам открывает глаза на то, “что в сыроватом и зеленом, / еще всесильном до сих пор, / есть кровь и желчь, и что паленым / уже пахнуло с южных гор”. Картина зреющих в природе и сердце автора перемен настолько плотная и многомерная, что можно подробно, с обстоятельностью словаря В. Даля толковать оттенки ее смысла, но сформулировать этот смысл иными словами едва ли получится. Да и как сформулируешь свет и емкость поэтического образа, который, в общем-то, не разымается на составные части.
Судьба поэта дошла до “надломленной черты” 31 августа 1978 г., когда в помещении Приморского союза писателей он добровольно ушел из жизни, повесившись на шнуре от электрочайника. Видимо, все кризисы, какие только возможны в жизни поэта, сплелись в этот момент и прервали ему дыхание. А кроме этого, есть ощущение, что состояние непреходящего душевного накала, постоянная работа над оживлением слова неизбежно выжигали Лысенко изнутри. Так произошло в двадцатом веке с Есениным, Маяковским, Цветаевой, да и, по сути, с Рубцовым, и список этот слишком долог и печален, чтобы продолжать.
Дело в том, что уникальная поэзия Геннадия Лысенко действительно всегда вырастала из личного пространства, напрямую питалась жизнью поэта, его умом, сердцем и чувствами. Уже в первой книге “Проталина” (Владивосток, 1975) в ряду “обязательных” для советской поры стихов можно найти лирику, где совершенно отчетливо звучит его неповторимая поэтическая интонация. Затем был сборник “Листок подорожника”, вышедший в московском издательстве “Современник” в 1976 г. И уже после смерти появились книги “Крыша над головой” (1979) и “Меж этим и тем сентябрем” (1984), обе вышли во Владивостоке в Дальневосточном книжном издательстве. А сборник избранного “Зовется любовью” был составлен поэтом Ильей Фаликовым и вышел с его предисловием в том же московском издательстве “Современник” в 1985 г. И последняя на сегодняшний день книга поэта – это переиздание сборника “Меж этим и тем сентябрем” под новым названием “Счастье наизнанку” в 2010 г. в издательстве альманаха “Рубеж”.
При жизни поэтические подборки Лысенко печатались во многих журналах страны, среди них “Дальний Восток”, “Юность”, Москва”, “Студенческий меридиан”, “Кругозор”, “Смена”. В семидесятых годах, особенно в конце жизни, Лысенко всерьез занялся прозой: несколько рассказов были опубликованы в журнале “Дальний Восток” (1974, 1979), а повесть “Барабанщики” в сборнике “Литературный Владивосток” (1977). Но основная часть написанных им рассказов и повестей еще ждет публикации. О поэзии и судьбе Геннадия Лысенко в разное время писали критики С. Крившенко, В. Туркин, В. Мельник, Ю. Иванов, Ст. Лесневский, Ст. Золотцев, А. Лобычев, Н. Березовский, поэты Ю. Кашук, В. Еращенко, И. Фаликов, А. Киреев, И. Шепета… Стихи поэта, критика и воспоминания о нем продолжают появляться в самых различных изданиях, а также в Интернете. Сказать, что он остался и при жизни, и после смерти без изданий и внимания, наверное, нельзя. Как и нельзя утверждать, что этот крупнейший поэт Дальневосточной России в полной мере открыт и узнан читателем современной страны.
А.М. Лобычев
=1
7 октября 2016 г. во Владивостоке на доме по улице Ивановская, 15, в котором Г. Лысенко прожил свои последние семь лет, была открыта мемориальная доска.
См.: Лобычев А.М. 70 лет со дня рождения Лысенко Геннадия Михайловича // Календарь дат и событий Приморского края на 2012 год. – Владивосток, 2011. – С. 201–205.
Новая лит.: Три величины русской поэзии: [о примор. поэтах: Ю. Кашуке, А. Романенко, Г. Лысенко] // Все Приморье: Кто есть кто в крае. 100 выдающ. сограждан. Коллектив. портр.: альм. – Владивосток, 2010. – Т. 7 – С. 174 – 175: фот.; Павлов С. Счастье наизнанку: поэт зарифмовал свою жизнь с роковым рубежом: [об издании сб. «Счастье наизнанку» Г. Лысенко] // Новая газ. во Владивостоке. – 2010. – 28 окт. – С. 9: фот.; Тарабрина А. Лысенко Геннадий Михайлович: меж этим и тем сентябрем // Элегия: ист., лит. худож. альм. писателей и поэтов города Находки. – Находка, 2011. – С. 136–137; Лысенко Г. Зал ожиданья: из неопубликованных стихов [1968–1978 гг.] // Рубеж: Тихоокеан. альм. – Владивосток, 2012. – N 12. – С. 5–9: фот.; Дарнев А. Мы гордимся своим земляком: [о вечере памяти поэта Г. Лысенко в ДШИ п. Пограничный, подгот. работниками межпоселенч. б-ки] // Вестн. Приграничья (Погран. р-н). – 2012. – 20 дек. – С. 1: фот.; Березовский Н. Меж этим и тем сентябрем: [о творчестве примор. поэта Г. Лысенко. Приведены воспом. А.Н. Плетнева] // Рубеж: Тихоокеан. альм. – Владивосток, 2012. – N 12. – С. 164–170: фот.; Ищу своих: Заметки о судьбе и поэзии Геннадия Лысенко // Лобычев А.М. Отплытие на остров Русский: дальневосточная литература во времени и пространстве: [сб. статей, рецензий и эссе]. – Владивосток, 2013. – С. 332–369: фот.; Айда, голубарь: Г. Лысенко и другие: фигура на фоне // Фаликов И.З. Фактор фонаря: прозапростихи. – Владивосток, 2014. – С. 424–436.