Евгений Водолазкин, Роман Сенчин, Андрей Аствацатуров и другие писатели рассказывают о своем литературном труде и литературе в целом
У наших коллег из «Петербургского дневника» собрался внушительный архив интервью с современными писателями — и вот недавно они опубликовали подборку высказываний питерских (и не только) авторов об их литературном труде и литературе в целом. Предлагаем читателям «Года Литературы» также взглянуть на эти высказывания, а при желании продолжить чтение — ссылки на полные интервью вы без труда найдете под цитатами каждого из героев.
Валерий Попов
Валерий Попов — писатель, который у многих ассоциируется с Петербургом. Карнавал из ярких образов, фантазий, анекдотов и судеб — типовой признак его прозы. «ПД» обсудил с ним положение дел в литературной среде.
О «КНИЖНОЙ ЛАВКЕ ПИСАТЕЛЕЙ»
Так интересно получилось, что большинство самых важных мест моей жизни находятся на Невском. Дом Зингера, Аничков мост… «Книжная лавка писателей» — в их числе. Когда-то она напрямую влияла на писательскую судьбу: по твоему месту в «Лавке» можно было сделать вывод и о том, какое место ты занимаешь в жизни.
В 1969 году я впервые увидел свою книгу в руках у девушки, стоявшей недалеко от «Лавки», на Аничковом мосту. Они с парнем читали и смеялись. Это было — счастье! Там же, в «Лавке», стали впервые продавать Булгакова, Кафку. Строгая «лавочная» комиссия решала, кому их дать, а кто не заслужил. Когда в моем ящике стали появляться дефицитные книги, я прямо почувствовал, как вырос мой авторитет в писательской среде!
В «Лавке» была картотека всех книг, выходящих в стране. На карточках читатели оставляли заявки на книги. Я был счастлив, когда увидел свою карточку: она была вся исписана, и уже вторая потихоньку заполнялась.
О СЛОЖНОСТИ ЖАНРОВ
Рассказы — это высший пилотаж литературы. Рассказ написать труднее, чем протяженную повесть. В рассказе надо сразу дать все: вселенную, историю, судьбу, характер — короткими, яркими вспышками, такое доступно лишь таланту.
Сейчас происходит какое-то расслабление читателей и писателей, они настраиваются на какое-то жиденькое повествование, чтобы было чем заняться, но чтобы не париться. И то, что сейчас выходит массово, романами не назовешь.
Где многоплановость, где эпоха, где страна наша, в конце концов? Да и стиль, литературный шик исчезает, роскошь литературная убывает. Грубо говоря, везде джинса — ни бархата, ни шелка уже нет.
О ТОЛСТЫХ ЖУРНАЛАХ И ВИТРИНАХ
Нет, многие толстые журналы по-прежнему существуют. Другое дело, что они уплыли куда-то. Команда есть, корабль плывет — но берег, где их нетерпеливо ждут, как-то не прорезается в тумане… Может быть, в тумане снобизма… Связь с берегом прервалась, и даже если там напечатают шедевр, он может быть не прочитан нами.
Надо найти своих читателей, разбередить их. Это вопрос и к новому поколению, чтобы Петербург стал главным не только в балете, но и в литературе.
Знаю много интересных петербургских писателей, которые ярко и дерзко пишут, но их просто никто не знает. Книжные магазины предпочитают на витрины ставить норвежцев и японцев. Но наш город должен быть самым ярким, веселым и притягательным.
Евгений Водолазкин
Действие новой книги Евгения Водолазкина «Сестра четырех» происходит в клинике имени Альбера Камю. Ну как тут было не провести параллели с пандемией и не расспросить писателя, что он думает о коронавирусе, меняющемся мире и людях, его населяющих.
ОБ УХОДЕ В АБСУРДИЗМ
Когда в «Редакции Елены Шубиной», где я состою, мне предложили сделать аудиовариант, я сразу согласился, поскольку это актуально. А книжка печатная все равно будет, только несколько позже, скорее всего, в конце лета — начале осени.
Пьеса «Сестра четырех» возникла совершенно неожиданно. Обычно я не пишу о событиях, которые происходят здесь и сейчас. Мне кажется, для глубокого анализа нужно соблюсти какую‑то дистанцию, потому что без нее автор сливается со своими героями, и не очень понятно, как на это реагировать. Это недоумение можно передать словами Георгия Иванова: «Что‑то сбудется, что‑то не сбудется. Перемелется все, позабудется…» Поэтому здесь я построил дистанцию за счет некоего ухода в абсурдизм. И пытаюсь разобраться, что с нами происходит, но не в бытовом, а в метафизическом смысле.
О БУДУЩЕМ РОМАНЕ
Я пишу роман. Когда я взялся за пьесу, это было отвлечение от романа. И сейчас я к нему вернулся. Это будет рассказ об истории личной и истории всеобщей. Об их взаимоотношениях и еще, может быть, о том, что Толстой называл мыслью семейной. Семья как маленькая клетка общественного организма, и, может быть, самая важная. Этот роман имеет для меня большое значение, и я надеюсь, что Бог даст написать его таким, как я задумал.
О НОВОЙ РЕАЛЬНОСТИ
То, что происходит сейчас, потрясло не просто отдельных людей, это потрясло весь мир без исключения. И я не знаю ни одной страны и ни одного человека, которого бы так или иначе не задел даже не сам вирус, а какая‑то совершенно особая, беспрецедентная реакция на него. Такого еще не было никогда.
Мир отправился на карантин, что, в общем‑то, правильно, потому что вирус опасен и надо проявлять осторожность. Меня удивляет другое: каждый год есть сезонный грипп. Тоже, кстати, довольно страшный. И цифры потерь от него сопоставимы с потерями от коронавируса. Но никогда, если вы помните, подобной реакции не было. Мир никогда еще не погружался в такой ужас. И все это вносит большую долю загадочности.
Андрей Аствацатуров
Книга петербургского писателя, филолога и директора Музея Набокова Андрея Аствацатурова «Не кормите и не трогайте пеликанов» вышла в прошлом году, в этом году она попала в шорт-лист премии «Национальный бестселлер». О чем эта книга и почему литература сейчас находится на периферии общественного внимания, «ПД» поговорил с популярным автором. Приводим лучшие цитаты этой беседы.
О МИРЕ ЛИТЕРАТУРЫ
Скандалы помогают. И не только литературе. Думаю, что «Матильду» никто в жизни бы смотреть не стал, кроме любителей костюмированных драм, если бы не раздутые вокруг нее страсти. Есть у некоторых писателей даже такие стратегии. Если их не замечают, создают какой-то скандал. Вокруг премии «Нацбест» часто можно увидеть такое напряжение. И это ей помогает. С другой стороны, скандалы создают зону тягостного эмоционального напряжения, которая не нужна литературе. Это может продвинуть конкретную книгу, но литературе в целом вредит. Мир литературы демократичнее, честнее и душевнее того же мира науки. А мне есть с чем сравнивать. Денег особенно нет, пилить нечего, поэтому отношения добросердечные.
О ПИСАТЕЛЬСКОЙ «ПЛОДОВИТОСТИ»
Думаю, раз в три года выпускать книгу — это нормально. Как у рок-групп, знаете? А вообще продуктивность писателя в разные эпохи была разной. Если мы посмотрим на собрание сочинений Гёте, мы удивимся — там около 100 томов. При том, что он был еще, извините, премьер-министром. Но во времена модернизма авторы стали писать гораздо меньше. Флобер написал дай бог пятитомник. Возьмем Сэлинджера. Сколько он написал? Ну, такой сравнительно небольшой том. А Элиот — и вовсе тощий томик стихов.
О ХЛЕБЕ НАСУЩНОМ
Единицы живут литературным заработком: Улицкая, Сорокин, Пелевин и жанровики, да и то… В общем, с этим есть сложности. Конечно, можно посмотреть на Запад, где большинство писателей пристроены при университетах, получают стипендию, читают лекции — не больше двух раз в неделю. А мы должны много дергаться, заниматься массой вещей. Садулаев — юрист по образованию, Елизаров дает концерты, Айрапетян делает массаж. Такова жизнь. Конечно, это напряженно. Но на Западе лучше устроен книжный бизнес. Там книги доходят до людей не через пиратов. Хотя пиратам иногда можно сказать спасибо. Мы теряем из-за них какие-то деньги, но нас хотя бы люди читают.
Вадим Левенталь
Вадим Левенталь в свое время придумал серию «Литературная матрица», в которой писатели публиковали эссе о своих коллегах из XIX и XX веков. Также на его счету два успешных романа и руководство литературной премией «Национальный бестселлер», которая во многом противопоставляет себя московским премиям. Работа, как выясняется, непростая.
Представляем яркие выдержки из его интервью.
О ПРОБЛЕМАХ ЛИТЕРАТУРНОГО ПРОЦЕССА
Сложилась двойственная ситуация. С одной стороны, полно замечательных писателей. Они пишут в максимально широком диапазоне — от традиционных форм психологического романа до экспериментальных форм, которым еще даже нет названия. Полно талантливых авторов — их не меньше, чем в английской литературе, и точно больше, чем во французской или немецкой.
Но есть структура книжного рынка, где ситуация меняется от года к году только в худшую сторону. Если возьмете статистику, то увидите — количество книжных магазинов уменьшается, тают тиражи. Независимых книжных магазинов, о которых знают все интеллигентные люди, совсем мало. Мы можем их пересчитать на пальцах одной руки. Остальное — супермаркеты, где продается ширпотреб, где никогда не будет интеллектуальной или даже околоинтеллектуальной литературы. Таких книжных магазинов — 99 процентов.
А ведь люди не стали меньше читать. Они хотят. Но им физически негде найти качественную литературу. Если ты живешь в Ростове-на-Дону, это сложно сделать, а если в Великих Луках, то и просто невозможно. Для этого нужно приехать в Петербург. Проблема в том, что в стране сложно купить хорошую книгу.
О КОНКУРЕНЦИИ С МОСКВОЙ
Всем только лучше от того, что есть разные литературные премии, которые работают в разных городах и базируются на разных представлениях о прекрасном. Я бы сказал, это такая спортивная конкуренция… В Москве свои процессы и дискурс, а у нас свои, мы выступаем некоторым противовесом, этакой щукой в озере. Главное — не спать и отстаивать свои ценности. Для Петербурга в отсутствие денег литература остается в большей степени территорией игры, родиной стиля и царством иронии.
СПРАВКА
Премия «Национальный бестселлер» вручается за лучший роман на русском языке, написанный в течение календарного года. Учреждена в 2001 году Константином Тублиным и Виктором Топоровым. Вручается в Петербурге.
Павел Алексеев
С писателем и председателем секции прозы в Союзе писателей Санкт-Петербурга Павлом Алексеевым мы встретились на следующий день после презентации его новой книги — как ни странно, стихотворной — и поговорили о книгоиздании и писательском труде. Приводим выдержки из его интервью.
О ПРОТИВОСТОЯНИИ ДВУХ СТОЛИЦ
Если оно и есть, то на словах. Москвичи меня иногда подкалывают. Но сейчас, с развитием интернета, границы школ стираются. Московского писателя от петербургского уже не отличить. Да и от сибирского тоже.
О ТОМ, КАК ДОНЕСТИ КНИГИ ДО ЧИТАТЕЛЯ
Это непростая задача. Даже, наверное, безумно сложная. Тираж книги начинается от 500 экземпляров. А тысяча считается хорошим тиражом. Но что такое тысяча книг даже для нашего города? Капля в море. Как сделать так, чтобы твой читатель тебя нашел? Получил бы свой экземпляр? Не знаю. Скажем, в той же Америке огромное количество литературной критики и специалисты рассказывают об интересных новинках в каждой газете по пятницам. У нас такого нет. Поэтому мы все стоим в растерянности перед бесконечными книжными полками. Большие магазины продают тех, кого не надо рекламировать, а у более изысканного читателя могут возникнуть проблемы.
О ТОМ, ПОЧЕМУ ВАЖНО ПИСАТЬ
Писать необходимо. Это развитие самого себя. Пусть твое творение даже не попадет на книжную полку, а прячется в стол. Я вижу по своим коллегам, которым за 80 лет, что они продолжают творить, что помогает им жить дальше, быть в форме, быть востребованными. Поэтому я бы рекомендовал писать вообще всем. И читать тоже. Читать как можно больше.
Роман Сенчин
Один из самых актуальных писателей страны Роман Сенчин выпустил книгу «Дождь в Париже», которая вошла в шорт-листы многих литературных премий. «Петербургский дневник» поговорил с ним о творчестве, о писательстве и представляет лучшие выдержки из интервью.
О ТОМ, КАК ПИСАЛСЯ «ДОЖДЬ В ПАРИЖЕ»
Она созревала, как и большинство моих вещей, долго. Вернее, сюжеты мне приходят целиком, но если бросаться писать сразу, часто быстро остываешь. Нужно потомиться. С «Дождем в Париже» я томился года три — точнее, написал вчерне почти половину и отложил. А в 2017-м довольно быстро доделал. А книга и правда о Кызыле, а не о Париже. Главный герой едет в Париж по туристической путевке, там дождь, холод, и пять дней он, герой романа, прокручивает свою жизнь, которая прошла в Кызыле.
О САМОПОВТОРАХ
В последнее время пишу меньше, хотя в мозгу, как гвозди, сидят по нескольку сюжетов. Не хватает новых слов, типажей. Самоповторы, на мой взгляд, допустимы, а иногда необходимы, но они не должны быть частыми.
Случается, новые рассказы дополняют по идеям старые, и наоборот…
О ЦЕННОСТИ СОВРЕМЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
Если говорить об удивлении, то у каждого свой вкус. Идите в книжные магазины или открывайте интернет-магазины. Листайте. В интернете есть ознакомительные фрагменты. Я так делаю. В основном натыкаюсь на не мое, но бывают драгоценные находки.
А литературный процесс движется. Пусть не очень бодро, хотя современникам всегда кажется, что в их век и литература, и музыка, и живопись, и все остальное ничтожно. Судить о результатах надо спустя время.
Источник: ГодЛитературы.рф