Астафьев А. «Озеро Благодати»
Афанасьев В. «В заповеднике»
Афанасьев В. «Изюбрь»
Афанасьев В. «Кедр»
Афанасьев В. «Сучан»
Гарьковенко А. «Долгожданная встреча» (о женьшене)
Гарьковенко А. «Лосиный гон»
Глушаков Б. «По склонам сопок тропы вьются круто…»
Казакова Р. «Лесные стихи. 1.»
Казакова Р. «Тайга»
Комаров П. «Ботаник»
Комаров П. «Женьшень»
Комаров П. «Камень. Редколесье. Солонцы…»
Комаров П. «Коза»
Комаров П. «Леса шумят…»
Комаров П. «Лесная музыка»
Комаров П. «Олененок»
Комаров П. «Олень-цветок»
Комаров П. «Сосна»
Комаров П. «Таежный воздух зноем напоен…»
Кравченко И. «Страна Оленя»
Кравченко И. «Ливни»
Кравченко И. «Тайга»
Кравченко И. «Женьшень»
Лапузин Б. «Войди в тайгу под звон осин…»
Лапузин Б. «Гораленок»
Лысенко Г. «Тайга. Былого запах свежий…»
Малов В. «Приморье»
Мороз Р. «Сначала было побережье»
Павлухин А. «Дуб – дозорный»
Павлухин А. «Заповедные места»
Романенко А. «Приморье»
Савченко М. «Здесь облака проплывают мимо…»
Семкин В. «С годами все чувствую глубже и тоньше…»
Смирнов Е. «Горал»
Смирнов Е. «Ласка»
Смирнов Е. «На крутых отвесных склонах…» (о горале)
Смирнов Е. «Олень»
Смирнов Е. «Росомаха»
Тарабрина А. «Ворошиловский водопад»
Тарабрина А. «Лепестки нелюмбий» (о лотосе)
Тарабрина А. «Морской шиповник»
Тарабрина А. «У Алексеевки» (о водопаде)
Тарасова Л. «Край далекий, красками богатый…»
Тыцких В. «Тайфун»
Феоктистов С. «Олень»
Храмцов В. «Благодать»
Храмцов В. «Песня о жизни тигра»
Шило Н. «Приметы Приморья»
Ширяев Л. «Песня о Приморье»
Щербаков М. «Жень–Шень»
Астафьев А.
Озеро Благодати
Розами пахнет берег,
Спит вода в камыше.
В доброе веришь – не веришь,
Тишь и покой на душе.
Рыба плеснет ли водою,
Птица ли крикнет в ночи,
Сердце, увязнув в покое,
Ровно и гулко стучит,
Сердце, увязнув в покое,
Вбирает в просторы свои
Звезды и море ночное,
Радость и горе Земли.
Сердцу, Земле для покоя
Надо, как нежность, сберечь
Сизый туман над рекою,
Вод расплескавшихся речь,
Пахнущий розами берег,
Неба рассветного гладь,
Чтоб в человечное верить,
В мудрость твою,
Благодать!
Астафьев А. Озеро Благодати // Страна Алиния: сб. стихов. – Владивосток, 2005. – С. 39.
Афанасьев В.
В заповеднике
Всегда со мною карабин,
Вперед летит мой пес.
Наш путь на Сихотэ-Алинь
Среди берлог и гнезд.
Шумит, отряхиваясь, дуб,
Скрипит корой ветвей,
И точит вепрь свой желтый зуб
Под градом желудей.
Назад, мой верный пес! Сюда!
Пока струится свет,
Читать должны мы по складам
Другой добычи след.
Над бором высится утес —
Свидетель страшных игр.
Там, в тишине, до первых звезд
В пещере дремлет тигр.
И не сюда мы держим путь,
Пока блистает день, —
Утес должны мы обогнуть,
К веселой встать воде.
Ревет и плещется поток,
Покрыт холодной мглой,
Совьется в яростный клубок
И вновь летит стрелой.
А кедр, подмытый у корней,
Как мост, лежит над ним.
Вперед, мой резвый пес! Скорей
Через поток бежим!
Близка добыча. Ясен след.
Сухой надломлен сук.
И чинит порванную сеть
Седой, в крестах, паук.
Синиц веселых смолкнул хор,
И вот, почуяв страх,
Промчался лось во весь опор,
Листвы взрывая прах, —
Там браконьер, лихой злодей,
Презрел закон лесов...
Смелее, храбрый пес! Смелей!
Мой карабин готов!
В заповеднике // Афанасьев В. Избранное: стихи, баллады, сказки. – Владивосток, 1969. - C. 43.
Афанасьев В.
Изюбрь
Росой холодной окрещен,
Дымится бор сырой.
Изюбрь трубит во мглу трущоб
Свой вызов боевой.
Пока горит огонь в глазах,
Пока крепки рога,
И в жилах буйствует гроза,
И шея – как дуга.
Исчерчен знаками рубцов,
Он весь – и страсть, и гнев,
Свой лоб под каменным венцом
Напряг, осатанев.
И пусть соперником он сбит,
Повергнут в мрак и тишь, -
Он все же верен был в любви,
Как сильный может лишь.
Дрожит земля, свистит трава
Под топотом копыт.
Шумят о славе дерева
Бойцу любовных битв.
Изюбрь // Афанасьев В. Избранное: стихи, баллады, сказки. - Владивосток, 1969. - С. 32.
Афанасьев В.
Кедр
Старый кедр над снежною долиной
Возвышался из глубин лесов.
Он своей задумчивой вершиной
Достигал до самых облаков.
Много бурь свирепых бушевало
Над его косматой головой,
И пурга змеею обвивала
Темный ствол
С морщинистой корой.
Но не сбили бури великана —
Гордый кедр стоял неколебим,
Рваные дымящиеся раны
Заливая соком золотым.
Так он жил, противясь непогодам,
Отдыхая в дреме ясных дней,
Нерушимый, как сама природа,
Год от года крепче и стройней.
А за ним и лес тянулся выше,
Хоть достигнуть тех высот не мог.
Было тихо под зеленой крышей -
Там росли грибы да серый мох.
Этот лес не тронут был от века,
Он гордился диким бытием,
Жили в нем, не зная человека,
Только гады, птицы и зверье.
Но настал черед ему, и люди
Разожгли в сырой чаще костры.
Будто залпы тысячи орудий,
Застучали дружно топоры.
С гулким ревом падали деревья,
Лес редел, и наступили дни –
Кедр один остался, крепкий, древний,
Осеняя черной тенью пни.
А потом и пни раскорчевали,
Далеко простерся чистый дол.
Но никто стремительною сталью
Не посмел ударить в мощный ствол.
Посреди разбуженной долины
Вырос город – и у облаков
Все шумит зеленая вершина
Над кварталом каменных домов.
То ли это в память о бывалом?
То ли в знак летящей вдаль мечты –
Чтоб вовек душа не уставала
Чувствовать величье красоты.
Кедр // Афанасьев В. Избранное: стихи, баллады, сказки. – Владивосток, 1969. - С. 45.
И. Кравченко
Страна Оленя
Высок – высок, стоит восток
на сопках высоты орлиной.
Как розовый олень – восход
идет Сихотэ-Алиню.
У ног его гудит тайга,
рога лучатся как корона,
и преломляются рога
в прибое
Золотого Рога!..
Я вышел в жизнь.
Мой первый след
ложился на следы Оленя.
В мои зрачки Олений свет
проник как зренье и прозренье.
Земля, которой шел Олень,
меня поила и питала.
А он над бухтою алел,
Сиял в металле кораблей,
и я хотел быть капитаном.
Ах, как мечтал я, за штурвал
схватившись, напролом, скорее
пробить хрипящие шторма,
найти открыть Страну Оленя!
Там, у прибрежных красных скал,
он бродит, по колено в пене…
Но капитаном я не стал
и не открыл Страну Оленя.
Не меркнет мир. Гудит тайга.
И вновь велико и высоко
его могучие рога
прикладывают край востока.
И, начиная новый день,
как всей планеты озаренье,
он всходит – розовый Олень!
И значит – есть Страна Оленя!
Дальний Восток в поэзии современников: альманах. - Владивосток: Дальневост. кн. изд-во, 1990.- С.39-40.
Кравченко И.
Ливни
За гранью Сихотэ-Алиня
простерся синий горизонт.
Здесь в гравий звонко бьются ливни
и прорастает этот звон.
Как из серебряного сита
льет теплый дождь, он светел, щедр,
он застывает в сталактиты
подземных карстовых пещер.
И глухо лопаются почки.
Стремительные, как стрела,
навылет пробивают почву
растений стройные тела.
Полощут ветви в реках ильмы,
как гривы табуны коней.
Внизу, в прогретом жирном иле
хвощи ползут среди корней.
И мелкие лесные травы
в расщелинах гранитных скал
цветут средь каменной оправы,
как среди волн цветет коралл.
И, словно алые знамена,
уносит ветер вверх туман.
С рассветом умиротворенно,
негромко дышит океан.
И, влагу испаряя щедро,
одаривает берега.
Тучнеет почва. Зреют недра.
И до небес встает тайга.
Кравченко И. Далекие стаи: стихи, поэмы. - Владивосток, 1973. - С.14.
Кравченко И.
Тайга
Туман белесой пеленой,
как пленка с глаз уснувшей птицы,
по мокрой сопке волочится,
сползая книзу стороной.
Недавно ливень пировал,
и низким облаком облава
дорогу в горы оседлала,
загромоздила перевал.
Но все же различает взгляд
хребтов узорные отроги –
круты вот здесь, а там отлоги,
лежат в тайге за рядом ряд.
Кричи – и лес поглотит крик.
Избушка лепится в распадке
у самой сопки, так на кадке
растет в тени древесный гриб.
Выпрастываясь из хвощей,
недр онемевшие посланцы,
торчат распластанные сланцы,
как пальцы, что простер Кощей.
Вокруг лишайники и мхи
живут веками тихо, слепо.
Деревья вбиты плотно в небо –
знак равенства меж двух стихий.
Кравченко И. Далекие стаи: стихи, поэмы. - Владивосток, 1973. - С. 15.
Игорь Кравченко
Женьшень
На тихой поляне, в глубокой тени,
в осенне высокие ясные дни,
когда над тайгою легки облака,
как запах надоенного молока,
и стадо кабанье идет напролом
в овраг и ломает крутой бурелом,
и в речке играет таймень до зари,
и светят глаза его, как янтари,
а дальше средь шелеста трав, камыша
скользит сухощавое тело ужа,
и тигр, как наборная рукоять,
над ним промелькнет, и все тихо опять,
там пуля настигнет живую мишень –
и вспыхнет оранжевым светом женьшень.
Кравченко И. Далекие стаи: стихи, поэмы. - Владивосток, 1973. - С. 22.
А. Романенко
Приморье
Нет, не случайно попал я сюда!
Жесткие крылья стрекоз как слюда
Блещут на солнце и мерно трепещут,
Море спокойно, и медленно плещут
Волны на берег, шлифуя песок, -
Это мой Дальний Восток!
Летом – сплошные туманы и морось,
Белого лайнера плавная скорость,
Город как чайка на синей воде –
Этого не было больше нигде!
Лютое, яркое небо зимой,
Ветер неистовый и ледяной,
Осенью – свет, полыхающий всюду…
Нет, я тебя никогда не забуду!
Люди твои – моряки, китобои,
В неумолкающем шуме прибоя,
Мне, на прибрежной моей полосе,
Необходимы вы все!
Нет оснований, предлога, причины
Мне отличиться от тысяч песчинок,
Мыслящий камешек на берегу,
Жить я без вас не могу!
Радуешь ты меня или печалишь,
Любишь меня или не замечаешь,
Только тебе я принадлежу,
Здесь я родился, тобой дорожу!
Воспринимаю все заново, кроме
Запаха моря с привкусом крови,
Напоминающим мне об одном –
Как это было давно!
Древняя кровь моя, горько-соленая,
Жизнь и любовь моя – сине-зеленая
До горизонта сплошная вода…
Как я хочу возвращаться сюда!
Дальний Восток в поэзии современников: альманах. - Владивосток: Дальневост. кн. изд-во, 1990. - С. 78-79.
Р. Мороз
Сначала было побережье
Приморье – это означает
при море.
Морем и живем.
И где бы ни стоял мой дом –
воды полосочка живая
горит и гаснет за окном.
Оно всегда при мне,
во мне.
Живу я будто на волне:
то вверх несет меня теченье,
то вдруг собьет – я в бездну рухну…
И место моего рожденья –
не город, не село,
а бухта.
…На нитку берега в заливе
нанизаны дома и пирсы.
В волне кипит июльский ливень.
Стоит почти сплошной стеной
июля щедрая вода.
А женщины,
все до одной,
стоят у старой проходной,
ждут, как появятся суда
из-за темнеющего мыса.
Стога анфельции укрыты
брезентом, словно сено в поле.
На вешала цепляют рыбу,
отяжелевшую от соли.
Дымит коптильня как всегда,
и серебристая кета
блестит во тьме засольных чанов.
Ночная смена заступила.
А возле самого причала
не гасит тихий огонек
ночной рыбкооповский ларек:
соль, спички, папиросы, мыло
и хлеб ловецкий,
хлеб ночной…
Тот берег навсегда со мной.
А в бухте детства все как прежде.
И море входит в каждый дом.
Я твердо знаю, что на свете
сначала был простор и ветер,
сначала было побережье,
а море, суша, все – потом.
Дальний Восток в поэзии современников: альманах. - Владивосток: Дальневост. кн. изд-во, 1990. - С. 91-92.
Анатолий Павлухин
Дуб - дозорный
Под ним тайга,
А на вершине
Он в одиночестве пока…
Дуб держит ветками большими
То синь небес,
То облака.
Зеленый днем,
Он утром розов
И черен в пасмурные дни,
Когда тайфун,
Несущий грозы,
Роняет молнии над ним.
И пусть
Простор небесный взорван,
Он заслоняет тех,
Кто юн.
Могучий витязь,
Дуб-дозорный
Хранит зеленую семью.
Зимой,
Сверкая сединою,
Корнями уходя в гранит,
Он непреклонный,
Как бронею,
Листвою медною гремит.
Павлухин А. Красные шли олени: стихи. – Владивосток: Дальневост. кн. изд-во, 1986. - С. 4-5.
Павлухин А.
Заповедные места
В таежной речке
Столько синьки!
И к ней
Под звонкий писк синиц
Сошлись березки и осинки
Свои юбчонки подсинить.
А чтоб подруг
Случайный недруг
Не подстерег средь бела дня,
Стена стеной
Поднялись кедры –
Их неподступная родня.
Там воду пил
Рогач – сохатый
С огнями капель в бороде.
И за стволами в три обхвата
Я это диво подглядел.
Павлухин А.П. Лайда – берег голубиный. - Владивосток, 1968. - С. 45.
В. Афанасьев
Сучан
Сучан, Сучан, река родная,
Отрада сумрачных лесов!
Люблю тебя, когда, играя,
Бежишь ты между берегов.
Бушует бешеным потоком
Седая, дерзкая краса,
И шум валов ее далеко
В густых разносится лесах.
Но не пред этою красою,
Хотя ей равных нет в краю, —
Пред величавою судьбою
Склоняю голову свою.
Ты тем славна в краю просторном
Среди других могучих рек,
Что с вольным племенем шахтеров
Связала свой бурливый бег.
Мы помним годы: на Приморье
Гремели грозные бои,
И окровавленное горе
Сбирало подати свои.
Был взят рудник, — ушли шахтеры
От ненавистного врага.
Их приняли крутые горы,
Укрыла матушка-тайга.
Позаросли копры травою,
И обушок в забое смолк.
А по нагорьям, в громе боя,
Шагал Сучанский славный полк.
И сколько ран тогда обмыла
Бойцам красавица река!
А скольких навек схоронила
Она в сырых своих песках!..
Нет, не пропал народ сучанский,
И подвиг смелых не забыт!
Недаром кровью партизанской
Здесь каждый камешек полит.
Та кровь не тлеет, не ржавеет,
Она — в знаменах и цветах.
Вот почему еще роднее
Нам эти вольные места.
Афанасьев В. Избранное: стихи, баллады, сказки. - Владивосток: Дальневост. кн. изд-во, 1969. - С. 114.
Шило Н.
Приметы Приморья
Тут лес, поля, крутые склоны,
Земля с приморскими дубами,
И сосен стройные колонны
Гудят, колеблемы ветрами.
Тут плещутся морские волны
О скалы поднебесных гор.
Они то шумно, то безмолвно
Ведут известный разговор.
Все это мирный твой фасад,
Моя великая страна.
Край рыбой, золотом богат,
Растут над морем города,
И чуть поднимется заря,
Идут суда с пахучим лесом
В заокеанские края,
Где тучи свесились навесом,
В лесах лианы вьются в кольца,
И дождь просеян решетом.
При неподкупном свете солнца
Здесь тигры спят глубоким сном.
Геологи в походах дальних
Здесь ищут с оловом руду –
Чтоб из рождений уникальных.
Воздвигнуть памятник труду.
Гарьковенко А.
Долгожданная встреча
В самом сердце тайги,
Там, где леший живет,
У коряги немой
Гибкий стебель растет.
Над розеткой густой
Алый венчик горит.
От находки такой
Мое сердце стучит.
Что ж ты спрятался
В тень?
- Здравствуй, дикий
Женьшень!
Царь таежной травы
Не склонил головы.
Видно, знатен, богат
И бродяге не рад.
Долгожданная встреча // Гарьковенко А. В гостях у бабушки тайги: стихи, сказки. – Хабаровск, 2000. – С.216.
Гарьковенко А.
Лосиный гон
В глазах – потемневшее пламя.
На гривах – отрепье из мха.
Грохочет земля под ногами –
Тут лоси скрестили рога.
Осины сгибаются в дуги.
Упорны соперников лбы.
Дрожат Берендеевы слуги –
Видавшие виды дубы.
Сплетаются лунные тени.
Скрепит темноватая ель.
И падает на колени
Борец, проигравший дуэль.
А гордый лесной победитель,
Опять безмятежен и тих,
Уводит в родную обитель
Наложниц - красавиц лосих.
Лосиный гон // Гарьковенко А. В гостях у бабушки тайги: стихи, сказки. – Хабаровск, 2000. – С.220.
Глушаков Б.
По склонам сопок тропы вьются круто,
Там, в буйных зарослях душистых трав,
Могучая, ветвистая лиана
Деревья обвивает, как удав.
Сверкают ильмы, ольхи жмутся к ивам,
И там, где кедры выстроились в ряд,
Густо-зеленый, с палевым отливом
Гирляндами прижавшись к хвойным гривам,
Нет-нет да глянет дикий виноград.
Воркуют горлицы, их резким криком
Безмолвная вокруг колышется тайга,
И на заре по крутобедрым пикам
Мелькнут то тигр, то рысь, то кабарга.
Глушаков В. «По склонам сопок тропы вьются круто…» // По родному краю. – Владивосток, 1973. – С.140.
Казакова Р.
Лесные стихи
Вспоминая лесные палы –
и по сердцу стучат топоры.
Лес – как жизнь, крепкостволен и свеж.
Лес, затишье мое и мятеж.
А люблю вас, как сына, леса.
У мальчишек лесные глаза.
С малахитинкой, зеленцой,
среднерусскою хитрецой.
Городская ушла дребедень,
Как лесничество, тянется день.
И в лесах – в этой летней суши –
ни пожаринки – как ни души.
Прячу спички. Опасно, как шок.
Это хуже убийства – поджог.
Знаю кровью – так знают врага, -
как, мечась, выгорает тайга.
Я вас буду беречь, как дитя,
пастушонком тревогу дудя.
Тьму листов и иголок сменяя,
положитесь, леса, на меня.
Лес, мой донор, и я – из ветвей
с хлорофилловой сутью твоей.
Вся - к земле я. Так к ней приросла,
многопало припала сосна.
Скачут белки, орешки луща…
Чистый лес! Ни змеи, ни клеща.
Ель макушку уперла в звезду…
Утро. Лесом, как жизнью, иду.
Лесные стихи. 1. // Казакова Р. Елки зеленые: кн. стихов. – М., 1969. – С. 27-28.
Казакова Р.
Тайга
Тайга строга. В тайге не плачут –
вдали от самых дорогих.
А если плачут, слезы прячут,
спокойно помня о других.
В тайге не лгут и не воруют –
нельзя: себе и у себя.
Тайгой идут. В тайге воюют.
Поют, простуженно сипя.
В тайге за все в ответе сами,
за все в тревоге наперед,
сквозь зиму честно тащат сани
и лето переходят вброд.
Тайга с безмерными вещами,
с добром, чей мед всегда горчаш,
с энцефалитными клещами,
с тысячелетними хвощами,
с тысячеверстыми плащами
глухих тысячеглазых чащ.
Тайга с прохладными устами,
где вдруг сквозь марь блеснет алмаз
и чуткий лось рога уставит,
от страха в бурелом ломясь…
Тайга, где тонут,
где не стонут,
до крови ноги разодрав,
где все – до капли – жизни стоит,
где надо все еще построить
над омутом дремучих трав!
Тайга, ты дом наш. Грубо, трудно
и безоглядно дорога.
Ты не для труса, не для трутня,
ты – для работника, тайга.
Деремся из-за каждой пяди.
И вот, багульником дыша,
через безглазье белых пятен –
твои распутанные пряди
и расколдованные пади
и – настежь вся твоя душа!
Тайга // Казакова Р. Избранные произведения в 2-х томах. Т. 1. - М., 1985. – С. 13-14.
Комаров Петр
Ботаник
Вечернею встречен прохладой,
Ты молча проходишь по саду.
Колышутся слева и справа
Тобою взращенные травы.
И слышится шелест кипрея:
«Ко мне загляни поскорее!»,
И плойчатый лист чемерицы
Спешит с ветерком примириться.
А ты с озабоченным видом
Склонился над новым гибридом:
Он будет диковиной века -
Пшеницею в рост человека…
Таинственным силам растенья
Ты отдал свое вдохновенье,
Приметив, как звонкое лето
Шумело в кустах бересклета,
Как осень с расшитым подолом
Пришла к перелескам и долам,
Прошла ботаническим садом,
В окно постучав плодопадом.
Твои потеряются годы
В живом хороводе природы,
Где осень идет за весною,
Где холод – предшественник зноя.
Ну, что же…Ты видишь: недаром
Побеги на тополе старом,
И пойма, где скошены травы,
Покрыты шелками отавы,
И дуб вековечные силы
Находит у чьей-то могилы.
Ботаник // «Только в сердце да в песне…»: дальневост. природа в зеркале поэзии и худож. фот.: фотоальбом / П.С. Комаров, Ю.И. Дунский. – Хабаровск, 1987. – С.174.
Комаров П.
Женьшень
Недоступный глазу человека
В стороне от сел и деревень,
Лишь однажды за три долгих века
Вспыхивает искрою женьшень.
Листьями, как детские ладони,
Ловит он июльскую росу.
Корень жизни – счастье молодое –
Ты не раз отыскивал в лесу.
И, предвидя новые лишенья,
От родного дома далеко,
Ты опять на поиски женьшеня
Вышел, удэгеец Кимонко.
У отрогов Сихотэ-Алиня
Снова ты без устали бредешь,
Только ни в какой лесной долине
Этот корень сразу не найдешь.
Таволга, крушинник с бузиною
Встали неподатливой стеной,
Где прошел ты нынешней весною
С маленькой лопаткой костяной.
Ты шептал заклятья в укоризне,
А надежды таяли в пути,
Но женьшень – целебный корень жизни –
Все же посчастливилось найти.
Перед ним, усталый и суровый,
Ты остановился, как немой,
А потом в коробочке кедровой
Трепетно донес его домой.
Что ж в заготовительной конторе
Денег ты не просишь за него?
Мало проку в этом разговоре,
Иль женьшень не стоит ничего?..
Нет, не из-за денег было жарко
В дебрях следопыту Кимонко:
Он искал достойного подарка
Для того, кто очень далеко.
Этот корень воинам поможет,
Тем, кому в походе не до сна.
Может, генерал его положит
В чарку кахетинского вина…
Так он рассуждает на досуге.
А настанет новый летний день, -
Он в тайгу из стойбища Гвасюги
Вновь уйдет отыскивать женьшень.
Женьшень // «Только в сердце да в песне…»: дальневост. природа в зеркале поэзии и худож. фот.: фотоальбом / П.С. Комаров, Ю.И. Дунский. – Хабаровск, 1987. – С.161-162.
Комаров П.
Камень. Редколесье. Солонцы…
Долгий час охотничьей тревоги.
Убегают в разные концы
Зверя неприметные дороги…
Камень. Редколесье. Солонцы.
След изюбра. Тянется, строга,
Стежка, уводящая от пули,
И восьмиконечные рога
Где-то за березкой промелькнули…
След изюбра. И тайга, тайга…
«Камень. Редколесье. Солонцы…» // «Только в сердце да в песне…»: дальневост. природа в зеркале поэзии и худож. фот.: фотоальбом / П.С. Комаров, Ю.И. Дунский. – Хабаровск, 1987. – С.148.
Комаров П.
Коза
Пришла коза напиться,
Стоит за тальниками,
Точеные копытца
Поставила на камень.
Потом к воде припала,
Прислушалась тревожно
И листик чернотала,
Сорвала осторожно…
Волна за волной: сб. стихов. - Владивосток, 1960. - С. 37.
Комаров П.
Леса шумят…
В долинах, на пригорках,
Чуть шевеля весеннею листвой,
Стоят они в зеленых гимнастерках,
Как будто по поверке боевой.
Спроси их, путник: чем они богаты?
Они ответят: верностью своей…
В зеленых гимнастерках, как солдаты,
Стоят они, защитники полей.
Комаров П. «Леса шумят…» // Усенко Н. Дары уссурийской тайги. – Хабаровск, 1979. - С. 7.
Комаров П.
Лесная музыка
Скрипит высокая сосна,
И, молнией расколота,
Весной на землю льет она
Смолы живое золото.
И каждый вечер по весне
Своей тропинкой узенькой
Идет к расколотой сосне
Медведь – любитель музыки.
Чуть слышно дерево поет…
Дивясь такому случаю,
Медведь раскачивать начнет
Виолончель певучую.
Когда ты ходишь по лесам –
И ты тропинкой узенькой
Приди к сосне, послушай сам
Лесную эту музыку.
Волна за волной: сб. стихов. - Владивосток, 1960. - С. 37-38.
Комаров П.
Олененок
Среди кустов зеленых,
У речки серебристой,
Гуляет олененок –
Теленочек пятнистый.
Он ходит по опушке
В лесной своей сторонке,
И у него веснушки –
Совсем как у девчонки.
Волна за волной: сб. стихов. - Владивосток, 1960. - С. 37.
Комаров П.
Олень-цветок
В Тигровой пади спозаранок
Я каждый день услышать мог
Короткий свист пугливых ланок,
Изюбра осторожный вздох.
Шумит, клубится, как живая,
Лесная речка за спиной,
И егерь, зверя подзывая,
Трубит в рожок берестяной.
Тут позабудешь все на свете:
Долину, лес, речной поток,
Когда к тебе на звуки эти
С горы бежит олень-цветок.
Вот он идет, трубит невнятно
В ответ певучему рожку,
И пляшут солнечные пятна
На разрисованном боку.
За ним другой подходит просто,
Совсем не чувствует беды,
Туда, где тонкая береста
Поет на разные лады.
И вот уже их здесь немало
Спустилось в дол, подняв рога,
Как будто разом замелькала
Живыми бликами тайга.
Рожок трубил, и мне казалось,
Я не звериный слышу бег,
Но вся природа отозвалась,
Когда к ней вышел человек.
Олень – цветок // «Только в сердце да в песне…»: дальневост. природа в зеркале поэзии и худож. фот.: фотоальбом / П.С. Комаров, Ю.И. Дунский. – Хабаровск, 1987. – С. 144.
Комаров П.
Сосна
Скрипит высокая сосна,
И, молнией расколота,
Весной на землю льет она
Смолы живое золото.
И каждый вечер по весне
Своей тропинкой узенькой
Идет к расколотой сосне
Медведь – любитель музыки.
Чуть слышно дерево поет…
Дивясь такому случаю,
Медведь раскачивать начнет
Плечом сосну певучую.
Когда ты ходишь по лесам –
И ты тропинкой узенькой
Приди к сосне, послушай сам
Лесную эту музыку.
Сосна // «Только в сердце да в песне…»: дальневост. природа в зеркале поэзии и худож. фот.: фотоальбом / П.С. Комаров, Ю.И. Дунский. – Хабаровск, 1987. – С. 114.
Комаров П.
Таежный воздух зноем напоен,
Цветы – и те как будто отпылали.
Лишь бархатный порхает махаон,
Чуть шевеля нарядными крылами.
В лес, как в предбанник, входишь в этот час,
Где влажный жар, настоянный на листьях,
На мхах, на травах, обжигает вас
Под крышей лип и ясеней дуплистых.
И рады вы той первой из дорог,
Где скорый поезд пробегает мимо,
С ним в этот лес ворвется ветерок,
И зной уйдет, как поезд в клочьях дыма.
«Таежный воздух зноем напоен…» // «Только в сердце да в песне…»: дальневост. природа в зеркале поэзии и худож. фот.: фотоальбом / П.С. Комаров, Ю.И. Дунский. – Хабаровск, 1987. – С. 167.
Лапузин Б.
Войди в тайгу под звон осин,
стоящих чередом.
Войди, как входит блудный сын
с повинной в отчий дом.
Войди, защите кедрачей
доверившись хоть раз
от телезрелищных ночей,
витрин, аэрокасс…
Не замышляй, не сей разбой,
и тихо, словно тень,
возникнет вдруг перед тобой
стремительный олень.
Не приценяйся что почем,
и с веток, будто с рук,
к тебе сойдет таежный гном –
сторожкий бурундук.
Послушай шепот чутких трав,
побудь наедине…
И вздрогни, лешего узнав
в замшелом старом пне.
И крик совы из тишины
пойми как вещий крик.
И все преданья старины
воскреснут в этот миг.
«Войди в тайгу под звон осин…» // Лапузин Б. Грани: стихи. – Владивосток, 1979. – С. 38.
Лапузин Б.
Гораленок
Потерялся гораленок
как-то в зарослях густых,
заблудился среди кленов,
среди сосен вековых.
Шорох гнал его таежный,
валунов страшил оскал.
Человек один надежный
гораленка отыскал.
Он не дал пропасть бедняжке,
в свой принес радушный дом,
молоком кормил из чашки,
приручал его с трудом.
Был пугливым несмышленок,
только, кто б подумать мог,
к человеку гораленок
привязался, как щенок.
Стал совсем домашним прямо
и, хоть с каждым днем взрослей,
в руки тыкался упрямо
узкой мордочкой своей.
Разнесли сороки звонко:
вырос дома – не в горах
из смешного гораленка
замечательный горал.
Гораленок // Лапузин Б. Грани: стихи. – Владивосток, 1979. – С. 79.
Лысенко Г.
Тайга. Былого запах свежий.
На кедраче лоскутья туч.
Остался позади Медвежий,
а впереди – Тигровый ключ.
И краски Дальнего Востока
еще отчетливей вблизи:
полоска грусти, взрыв восторга,
свет от берез – сквозь жалюзи
деревьев хвойных.
Свет осенний,
объединяющий весь вид,
и там, где каменный Арсеньев
на должной высоте стоит.
«Тайга. Былого запах свежий…» // Лысенко Г. Крыша над головой: лирика. – Владивосток, 1979. – С. 40.
Малов В.
Приморье
Край таежный – Приморье, -
Спор равнины и гор;
Голубое приволье –
Океанский простор.
Здесь – России начало,
Утра здесь позолота,
Это место причала
Океанского флота.
Как венком повилики,
Сетью мифов увитый
Край тайги многоликий
И глухой, и открытый;
В нем контрасты стихии
Необычны и дивны:
И морозы лихие,
И тайфунные ливни;
И природные игры
Экзотически шалы:
Тут амурские тигры,
Леопарды, горалы.
Под зонтами аралий
Для внимательных глаз
Зашифрован маралий
Клинописный рассказ.
В дебрях края реликты
Помнят жаркие страны:
Белокорые пихты
Обнимают лианы;
Виноградные лозы
Хоть и грезят о юге,
Но отважно морозы
Переносят и вьюги.
Заповедно, укромно,
Где царит полутень
Набирается дремно
Сил волшебных женьшень.
Корнем жизни издревле
Он в народе слывет,
Явью это поверье
В нашем крае живет.
Край таежный – Приморье, -
Спор равнины и гор;
Голубое приволье –
Океанский простор.
Приморье // Малов В. Русь моя: стихи. – Владивосток, 2010. – С. 36-37.
Савченко М.
Здесь облака, проплывая мимо,
Оставляют лоскуты своих одеяний
На верхушках корейских сосен.
В молчании проходит полстолетья.
Маньчжурские дубы на сопках,
Стоят, как воины в доспехах меди,
И думают о стародавнем.
Лишь ветер прилетит и всех разбудит.
Здесь лес стеной – прибежище
Для обитателей таежных.
Услышать можешь их многоголосье.
В нем речки говорливое ворчанье.
И вздох листов, и шелест тайный,
И запахов аккорд, птиц ликованье,
И трав особое звучанье…
Савченко М. «Здесь облака, проплывая мимо…» // Колыбель солнца: природа Юж. Приморья в зеркале поэзии и худож. фот. / авт. проекта А. Тарабрина. – Владивосток, 2010. – С. 111.
Семкин В.
С годами все чувствую глубже и тоньше.
И все понимать по-иному учусь.
Цветов не топчу –
даже малый бутончик мне дорог,
как вся неоглядная Русь.
Дороже становится каждая мелочь,
что взору почти неприметной была, -
когда в нее пристально зрелость вгляделась
и мне подарила немного тепла.
О, как впечатленья от детства остры!
Мальчишки голодной военной поры,
идем босоногой и бодрой оравой –
и эхо лесное поет, как прибой.
…Рябые березки, рябые коровы,
а дальше - и весь перелесок рябой –
какую щемящую нежную радость
они излучают и нежную грусть!
Да, царственна ты –
даже скромным нарядом
увенчанная – величавая Русь.
Ты в сердце стучалась все громче и громче,
Тобою исполнен был каждый мой вздох.
Багульником пахла, росой и осокой
Рассветная свежесть.
Бодрящий восход.
Простор же,
открывшийся с сопки высокой,
куда-то еще и поныне зовет.
Семкин В. «С годами все чувствую глубже и тоньше…» // Заветный край: лит. альманах. – Владивосток, 1999. – С. 123.
Смирнов Е.
Горал
Горал – всегда в горах,
Горал – всегда на страже.
Прекрасный скалолаз,
Как альпинист отважен.
На карте посмотри –
Живет он лишь в Приморье.
Любимые места –
На скалах возле моря.
Ни тигр, ни рысь, ни волк
Не могут взять горала.
Надежное жилье нашел себе он в скалах.
И если б не ружье,
Не злые браконьеры,
Не стал бы редким он,
И в Красной книге б не был.
Смирнов Е. Горал // Страна Алиния: сб. стихов. – Владивосток, 2005. – С. 126.
Смирнов Е.
Ласка
Шубка летом – шоколадка,
А зимою – словно ватка,
Глазки – бусинки горят,
«Это ласка», - говорят.
Самый мелкий хищный зверь,
Проскользнет в любую щель.
Только ласка – это маска,
Зубки острые под ней,
И зовется – «Смерть мышей».
Смирнов Е. Ласка // Страна Алиния: сб. стихов. – Владивосток, 2005. – С. 133.
Смирнов Е.
На крутых отвесных скалах
Хорошо живут горалы –
Антилопы горные.
Небольшие, стройные,
Круглые, пушистые,
В солнце – серебристые,
По камням, как на батуте,
Скачут, словно капли ртути,
По любой стене отвесной –
Хоть до радуги небесной!
Скок-поскок – и на скале!
Зверь другой бы не залез.
И с уступа, как в дозоре,
Наблюдают сине море…
Если встретил ты горала, -
Помни – их осталось мало!
Не пугай! Не убивай!
И другому не давай!
Смирнов Е. «На крутых отвесных скалах …» // Страна Алиния: сб. стихов. – Владивосток, 2005. – С. 127.
Смирнов Е.
Олень
То не лотос, не дубок,
Не княжна индийская…
То живой олень-цветок,
Гордость уссурийская.
Посмотрите – хороши?!
Дикие, пятнистые!
Словно солнышка лучи…
Самоцветы чистые…
«Мы не только хороши,
Но и всем полезны.
А из рожек – пантокрин
От любых болезней.
Потому-то человек
Нас разводит всюду,
Уж, какой, считайте, век
Верно служим людям».
Нет, не зря олень-цветок –
Гордость уссурийскую
Любит русский наш народ,
Вся земля российская!
Смирнов Е. Олень // Страна Алиния: сб. стихов. – Владивосток, 2005. – С. 130.
Смирнов Е.
Росомаха
Росомаха – северянка,
Любит холод и снега
И в Приморье лишь зимою
Забегает иногда.
Встретишь след – и долго-долго
Не поймешь: «Ну, чей же след?
Нет, ни рыси, и ни волка,
И медведя - тоже нет…»
Редкий гость – вот и не знаешь,
Как он свой рисует след.
Как живешь ты? Как гуляешь?
Что приносишь на обед?
Будь здорова, северянка,
Забегай почаще к нам,
И пусть станет добрым домом
Уссурийская тайга…
Смирнов Е. Росомаха // Страна Алиния: сб. стихов. – Владивосток, 2005. – С. 135.
Тарабрина А.
Ворошиловский водопад
Падают, падают воды,
Шумно и очень стремительно.
Это паденье воды – изумительно!
Легкость, прозрачность, услада,
В шепоте струй водопада
И осеняет прохлада
бледной русалки лик.
В омутной чаше зеленой,
леший на мшистом камне.
Плещется мгла преданий,
прыгает солнца блик.
Мощные корни деревьев
пышно питают кроны.
Бурные воды игриво
свой продолжают бег.
О, водопада услада!
разве тебе сравниться
С мертвой водой в джакузи
в суперкомфортный век.
Тарабрина А. Ворошиловский водопад // Колыбель солнца: природа Юж. Приморья в зеркале поэзии и худож. фот. / авт. проекта А. Тарабрина. – Владивосток, 2010. – С. 137.
Тарабрина А.
Лепестки нелюмбий
Может быть, божественная Эос,
Заглядевшись в зеркало озер,
Бросила на гладь атласный пояс,
Золотисто – пурпурный убор.
И едва коснувшись легким газом,
Одеянье утренней зари
Вспыхнуло над озером. И разом
Огненные чаши расцвели.
Розовые лотосы, качаясь,
Источают тонкий аромат.
Розовые перья у фламинго
Отблеском серебряным горят.
И танцуют птицы дивный танец
В алом шелке утренней зари.
Лотосы – легенды и преданья.
Древние растения Земли.
Тарабрина А. Лепестки нелюмбий // Колыбель солнца: природа Юж. Приморья в зеркале поэзии и худож. фот. / авт. проекта А. Тарабрина. – Владивосток, 2010. – С. 236.
Тарабрина А.
Морской шиповник
Бордово – розовым соцветьем
Клонилось солнце к горизонту,
Купая диск в туманной мгле.
Соленой бездны колыханье
Крушило в пыль ракушки, камни,
Из недр к волокнам лился сок,
И цвел шиповник сквозь песок.
Пчела на венчике блестела
Слюдою крылышек прозрачных.
Кузнечик стрекотал в траве.
Зеленый зной тропой змеился,
Блестело море. Серебрился
Под стопами песок морской,
Слагая сагу о влюбленных.
С бордово – розовой зарей
Вставал шиповник над водой.
Тарабрина А. Морской шиповник // Колыбель солнца: природа Юж. Приморья в зеркале поэзии и худож. фот. / авт. проекта А. Тарабрина. – Владивосток, 2010. – С. 20.
Тарабрина А.
У Алексеевки
Речка русалочья, зеленокосая,
С камня на камушек вдоль по долине,
Через леса, огибая утесы,
К морю летит стремительной линией.
Влажной прохладой тело овеет.
Звонкой руладой слух усладит.
Кистью черемухи заводь зеленая
Щедро одарит. Развеселит…
Словно девчушка в платьице бежевом,
С камня на камушек верх озорства -
Брызнет в лицо каплями свежими
И в водопад превратится река.
Струи бурлящие, говорливые,
Камни замшелые чащи лесной,
Реченька, речка несется в заливы
Через леса в океан мировой.
Душу твою, звонкоструйно-хрустальную,
Нежно касаясь, не оскверню.
Я очарована светлою тайною,
Тайну лесную в сердце храню.
Каплей с небес человек возвращается,
Каплей с хребта – возникает река,
Так колесо мирозданья вращается,
Собранный опыт сливая в века.
Тарабрина А. У Алексеевки // Колыбель солнца: природа Юж. Приморья в зеркале поэзии и худож. фот. / авт. проекта А. Тарабрина. – Владивосток, 2010. – С. 104.
Тарасова Л.
Край далекий, красками богатый,
Край волшебной дикой красоты:
Огненные, алые закаты,
Огненные, алые цветы.
А взойди по сопке на вершину
Да взгляни внимательней кругом:
Что ни шаг – то новая картина,
Новая поэзия во всем.
Распевают ветры голубые,
Вдаль маня, туда, где меж кустов
Растеряли золушки лесные
Сотни разноцветных башмачков.
Даже в час сомненья и утраты
Вижу, отойдя от суеты,
Огненные, алые закаты,
Огненные, алые цветы.
Тарасова Л. «Край далекий, красками богатый…» // Бухта Ольги, уголок таежный: стихи и песни. – Ольга, 2005. – С. 50.
Тыцких Б.
Тайфун
По прихоти каких безумных лун,
Сожительством каких слепых ветров
Зачатый далеко от берегов,
На берег мой
обрушился тайфун?
Пропало небо. Свист незримых крыл
Ворвался в мир. Свет умер, потемнев.
И обнажились корни у дерев,
Лишая кроны жизненосных сил.
Погнулся вечный кедр, предчуя смерть.
И стало затруднительно дышать.
Явился страх – куда-нибудь бежать!
Но из-под ног плыла земная твердь…
Все чаще так. И всякий раз страшней.
И я уже с ума сойти готов –
Мне кажется, случайных нет штормов,
И все они на совести моей.
Земля моя! Не из твоих ли ран
Твои ручьи свой начинают бег?
Последней кровью обмелевших рек
Не ты ль вскормила страшный океан?
Кормилица! Твой поглощая корм,
Он исподволь готовился к борьбе…
И по тебе прошелся этот шторм.
И ЭТОТ шторм прошелся по тебе…
Тайфун // Тыцких В. У русского Босфора: стихи. - Владивосток, 1996. - С. 7.
Феоктистов С.
Олень
Из пробудившейся чащобы
Меж кедров, вьющейся тропой,
Пятнистый, стройный, большелобый
Он шел к ручью на водопой.
Шуршала галька под ногами,
Росинки падали в траву,
Когда он влажными губами
Рвал с веток сочную листву.
С горы спускаясь осторожно,
Он вдруг застыл на миг у пня,
Непримиримо и тревожно
Повел глазами на меня.
Красиво голову закинул,
Издал протяжный, трубный крик,
И, положив рога на спину,
Пошел тайгою напрямик!
И я, с тропы крутой, влюбленно
Следил за ним, пока тайга
Не скрыла в зарослях зеленых
Его ветвистые рога.
Олень // Феоктистов С. Сахалинское утро: стихи. – Владивосток, 1950. – С. 39.
Храмцов В.
Благодать
Все в тайге хорошо,
Все здесь нравится нам.
Что с того, что мешок
Тянет шею к ногам?
Что с того, что мокра
Серой наледи хлябь?
Хорошо нам в тайге
По тропинке шагать.
От кордона к избушке
Ни присесть, ни поесть.
Мошкары по макушку
И царапин не счесть.
А мы любим тайгу
И мы любим зверей,
Одного не пойму,
Что мы любим сильней.
Я одно лишь хочу:
Запах кедра понять.
Я одно лишь хочу:
За природу стоять.
Храмцов В.С. Благодать // Аракчеев Ю.С. В стране Синих махаонов. – М., 1985. – С. 176-177.
Храмцов В.
Песня о жизни тигра.
Эти песни, эти сказки
Я принес из дальних сопок,
Из лесов, пропахших хвоей,
Из болот и рек студеных…
…В темном логове под кручей
Два тигренка жили тайно,
Только мать-тигрица знала,
Как найти дорогу к детям.
…Здесь, в излучине меж сопок,
Под крутым речным обрывом,
Человека тигр заметил…
Что здесь надо человеку?
Лев Георгиевич Капланов
Знал тигриные заботы,
Знал тревоги их и страхи,
О повадках знал тигриных,
О владыке темных джунглей
Знал он сказки и легенды…
Знать хотел он и увидеть
Тигра в логове зверином,
Разгадать их тайну жизни
И семейные невзгоды.
Что хотел он, то увидел –
Он ходил по следу тигра,
Ночевал с ним рядом в сопках…
На краю земли и моря
В Тачингоузе далеком,
Где туман лежит на сопках,
Где олени стадом бродят
По долине заповедной,
Лев Георгиевич Капланов
Охранял, рискуя жизнью,
Заповедные угодья.
Всех зверей и птиц таежных
Охранял он. Лес и речки,
Все цветы и травы в поле
Охранял он днем и ночью,
Забывая сон и отдых.
Храмцов В.С. Песня о жизни тигра // Аракчеев Ю.С. В стране Синих махаонов. – М., 1985. – С. 175-176.
Л. Ширяев
Песня о Приморье
Окутаны дымкой долины.
Прохладою дышат поля.
Тайгу вековую раздвинув,
Стальная бежит колея.
В Сихотэ-Алинских предгорьях
О юности песни слышны…
Приморье, мое ты Приморье, -
Жемчужина мирной страны.
Молочные тают туманы.
Спокойно течет Уссури.
Пылает костром партизана
Полотнище алой зари.
Здесь политы камни и взгорья
Отцовскою кровью в боях…
Приморье, мое ты Приморье, -
Земля дорогая моя!
Весь край озаряя лучами,
Весеннее солнце встает.
Гудок басовитый в Сучане
Шахтеров на вахту зовет.
Кунгасы и сейнеры в море
Чуть видимы в синей дали…
Приморье, мое ты Приморье, -
Жемчужина мирной земли!
Нет ярче приморского полдня,
Он щедро льет света поток.
Высокие здания подняв,
Красуется Владивосток.
Раскинулся город на взморье,
Любимой страны часовой…
Приморье, мое ты Приморье, -
Мой солнечный край дорогой!
Дальний Восток в поэзии современников: альманах. - Владивосток: Дальневост. кн. изд-во, 1990.- С. 22.
Щербаков М.
Жень-Шень
Того, кто волей тверд и помыслами чист,
Проводят гении лесистым Да-Дянь-Шанем
В извилистую падь, к затерянным полянам,
Сокрывшим зонт цветов и пятипалый лист.
Но злобны демоны, владыка-тигр когтист:
Не торопись звенеть серебряным даяном
Под вязью вывески торговца талисманом,
Где пряных зелий дух и горек, и душист.
Сложив шалаш, постись! Из недр росток Жень-Шеня
Сбирает старику любовные томленья
И смертному двоит дареный небом срок.
А в мглистый час Быка, созвездиям покорен,
С молитвой к праотцам бери олений рог
И рой таинственный, подобный людям, корень.
Щербаков М. Жень-Шень // Дальний Восток. – 2011. - № 2. – С. 172.
